Бригитт Хаманн
Гитлер в Вене

Хорошая спокойная книга. Помимо описания ранней биографии героя, много сказано об общественно-политической и культурной атмосфере тогдашней Австро-Венгрии - есть отдельные биографические очерки посвященные Шёнереру, Люгеру, Карлу Вольфу и проч. Перевод посредственный.

П. В. Лукин
Новгородское вече

Весьма интересное и полезное сочинение.

Цифры в средневековых хрониках были часто связаны не с реальной численностью войск, а с символической нумерологией, ориентированной на библейские образцы. Разные историографические традиции постоянно дают принципиально разные цифры: так, ирландские источники имеют тенденцию давать скромные оценки количества воинов, а континентальные, ориентированные на греко-римскую традицию, — намного бóльшие... Исламские источники, наоборот, иногда дают точные цифровые данные, однако эта точность обманчива. Как отмечают исследователи, они могли сознательно выдумываться для придания нарративу большей «достоверности»... Более того, один и тот же источник в зависимости от литературной необходимости мог вольно оперировать... цифрами.
( Read more... )

Вопрос о том, как оценивались разные стадии преступного действия древнерусским правом, не изучен и сложен. Впервые различие между умыслом и самим преступным действием эксплицитно проводится в Соборном уложении 1649 г., но и там применительно к очень узкому кругу составов... М.Ф. Владимирский-Буданов усматривал равное наказание за покушение при «преступлениях имущественных» и за само преступление в санкции статьи Правды Русской о расправе с вором, схваченным на месте преступления... поскольку он еще не успел совершить кражи.

Что касается так называемого вечевого суда, который часто рассматривался в историографии как одна из важнейших функций древнерусских «народных собраний», то тут правильнее говорить не собственно о суде, а о вечевом правосудии. Вечевого суда в строгом смысле слова, повидимому, никогда не существовало, во всяком случае в том смысле, в каком в древнерусских землях существовал княжеский суд, а в Новгороде — суд посадника и тысяцкого. Тем не менее в домонгольское время горожане, собравшиеся на вече, могли вершить расправу над преступниками или теми, кто противодействовал их воле, в рамках архаической процедуры «потока и разграбления».
( Read more... )

Первые более или менее ясные сведения о наличии в Новгороде совещательного органа, меньшего по составу, чем вече, и действовавшего на постоянной основе, относятся не к XIII, а к 30-м гг. XIV в. Собственно, «советом» этот орган в то время не назывался. Русское название его неизвестно, но ганзейцы называли его de heren — «господа» или de heren van Naugarden — «господа Великого Новгорода». Известно, что в начале XV в. совет состоял из посадника, тысяцкого и пяти кончанских старост. В 40-е гг. этого же столетия его состав был уже более широким и включал в себя не только степенных, но и других посадников и тысяцких (неизвестно, впрочем, всех ли), о чем могут свидетельствовать упоминания в документах 1448 и 1449 гг. посадников и тысяцких во множественном числе. Кончанские старосты в этих документах не упоминаются, но они, вероятно, входят в число посадников: именно посадниками названо руководство Славенского конца в двух грамотах, выданных славлянами в 1461–1467 гг. — «посадники великого конца Славенского»; «Славенскаго конца посадники».
( Read more... )

...Вплоть до самого конца существования Новгородской республики, как и в более раннее время, принимать участие в вече могли все свободные горожане разного социального статуса. По мере усложнения в XIV–XV вв. новгородского социального пейзажа (по крайней мере, его отражения в источниках) появляются сведения об участии в вече различных слоев городского населения: бояр, житьих, купцов, черных людей. Наибольшей полноты эти сведения достигают в Новгородской Судной Грамоте и актах второй половины XV в. В упоминавшейся выше преамбуле к НСГ читаем: «…се покончаша посадникы Ноугородцкие, и тысятцкие ноугородцкие, и бояря, и житьи люди, и купци, и черные люди, вся пять концов, весь государь Велики Новгород на вече на Ярославле дворе»...
( Read more... )

Более низкий правовой статус сельского населения по сравнению с горожанами, даже рядовыми, ясно зафиксирован в Церковном уставе Ярослава, а именно — в статье о словесном оскорблении чужой жены. Эта статья, как установил Я.Н. Щапов, содержалась уже в архетипе Устава, который возник в XI — первой половине XII в., и читалась, по его мнению, так: «Аже кто зоветь чужу жену блядью, [жене] великих бояр, за сором... 5 гривен золота, а епископу 5 гривен золота, а князь казнить; а будеть менших боляр, 3 гривны золота, а епископу 3 гривны золота; а будеть городцких людии, за сором еи гривна серебра, а епископу гривна серебра; а сельских людии — 60 [резан], а епископу 3 гривны».

Если принимать традиционные цифры населения средневекового Новгорода (впрочем, также основанные не на точном расчете, а на ряде допущений) — 20–30 тыс. чел., то, исключив женщин, детей и неполноправное население, получаем тех, кто в вече мог участвовать — свободных горожан — глав семей. Известно приблизительное соотношение между мужчинами и женщинами для населения городов Центральной Европы того времени: оно в среднем составляло от 1170 до более чем 1300 женщин на 1000 мужчин. В семьях Гданьска (города с примерно такой же численностью населения, что и Новгород) средний состав семьи был 3,5–4,5 человека, причем чем более привилегированными были главы семей, тем больше детей было в их семьях. Существовало, конечно, и определенное количество неженатых, но это были в основном как раз неполноправные лица: нищие, подмастерья и т.д. В городах Польши ок. 1400 г. в среднем богатые семьи состояли из 6 чел., среднего достатка — 5 чел., бедные — 4 чел.
( Read more... )

Таким образом, вече оказывается вполне легитимным политическим органом Новгородской республики, но не наделенным исключительными, эксклюзивными полномочиями. Никакого «разделения властей» в средневековом Новгороде не существовало, споры же о функциях веча (и вообще соответствующий дискурс) явно или имплицитно исходят из этого принципа, пришедшего в политическую идеологию, а потом и практику только с эпохой Просвещения. Именно поэтому попытки четкого разграничения функций различных новгородских политических институтов вряд ли продуктивны даже применительно к позднему времени. Можно только очень приблизительно характеризовать сферы компетенции того или иного «института», и веча в частности, помня постоянно об известной условности подобных характеристик. Вече рассматривало те вопросы, которые интересовали широкие круги полноправных новгородцев, или решение которых без их участия было невозможно.
( Read more... )